незачем отсекать лишнее, стоит только записать их, а заодно и все лишние тоже, да развести пожиже одно в другом. Такие смеси легче проглатываются публикой, особенно женщинами, которые вообще не терпят ничего в чистом виде. До кафе было рукой подать, и Ализа еще издали увидела, как один из официантов в белой куртке и брюках лимонного цвета подкладывает фаршированную свинью Дону Эвани Марке, знаменитому игроку в сексбол, который не пил, потому что терпеть этого не мог, а поглощал одно за другим острые блюда, чтобы тем самым вызвать жажду у своих соседей. Ализа вошла. Жан-Соль Партр что-то строчил, сидя на своем обычном месте. Все столики вокруг были заняты, в зале струилась многоголосая негромкая беседа. Благодаря обыкновенному чуду, что, впрочем, вполне необыкновенно, Ализа увидела свободный стул как раз рядом с Жан-Солем и села. Свою увесистую сумку она поставила на колени и отстегнула замок. Взглянув через плечо Жан-Соля на лист, лежащий перед ним, она прочитала заглавие: «Энциклопедия. Девятнадцатый том». Ализа робко дотронулась рукой до локтя Жан-Соля, и он перестал писать.

– Вы, оказывается, дошли уже до девятнадцатого тома, – сокрушенно произнесла Ализа.

– Да, – ответил Жан-Соль. – Вы хотите со мной побеседовать?

– Я хочу просить вас не издавать вашу энциклопедию.

– Это затруднительно, – ответил Жан-Соль. – Ее ждут.

Он снял очки, жарко подышал на стекла и снова надел. Глаз его больше не было видно.

– Конечно, – сказала Ализа. – Я просто хочу сказать, что надо задержать ее выход.

– Что ж, если дело только в этом, то нам можно потолковать.

– Надо бы отложить ее лет на десять.

– Вот как?

– Да. На десять лет. Или, если угодно, еще на больший срок. Видите ли, людям надо дать возможность накопить деньги, чтобы они сумели ее приобрести.

– Это будет довольно скучное чтение, – сказал Жан-Соль Партр. – Потому что даже писать ее мне очень скучно. У меня то и дело сводит судорогой правое запястье.

– Мне вас очень жалко.

– Из-за судороги?

– Нет, – ответила Ализа. – Из-за того, что вы не хотите задержать издание.

– Почему?

– Сейчас вам объясню: Шик тратит все свои деньги на покупку ваших сочинений, а денег у него больше нет.

– Было бы куда разумней тратить их на что-нибудь другое, – сказал Жан-Соль. – Я лично никогда не покупаю своих книг.

– Ему нравится то, что вы пишете.

– Это его право. Он сделал выбор.

– Я нахожу, что он преувеличивает, – сказала Ализа. – Я тоже сделала выбор, но я свободна, потому что он больше не хочет жить со мной, и мне придется вас убить, раз вы отказываетесь задержать издание.

– Вы лишите меня средств к существованию, – сказал Жан-Соль. – Как мне получать авторский гонорар, если я буду мертв?

– Это ваше дело. Я не могу все принимать в расчет, поскольку больше всего на свете я хочу вас убить.

– Но согласитесь, что подобный довод не может быть для меня основательным.

– Соглашаюсь, – сказала Ализа, открыла сумку и вынула оттуда сердцедер Шика, который она уже несколько дней назад взяла у него из ящика стола. – Расстегните, пожалуйста, ворот вашей рубашки.

– Послушайте, – воскликнул Жан-Соль, снимая очки. – Я нахожу, что все это какая-то дурацкая история.

Он расстегнул рубашку. Ализа собралась с силами и решительным движением вонзила сердцедер в грудь Партра. Он вскинул на нее глаза, он умирал быстро, и в его затухающем взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел, что извлеченное сердце имеет форму тетроида. Ализа побледнела как полотно. Жан-Соль был мертв, и чай его остывал. Она схватила рукопись «Энциклопедии» и порвала ее в клочки. На маленьком четырехугольном столике кровь смешивалась с чернилами, вытекшими из самопишущей ручки, и официант подошел, чтобы вытереть всю эту пакость. Ализа расплатилась с официантом, затем раздвинула концы сердцедера, и сердце Партра упало на столик. Сложив никелированный инструмент и сунув его назад в сумку, она вышла на улицу, сжимая в руке спичечный коробок Партра.

LVII

Она обернулась. Густой черный дым заволок витрину, и прохожие начали останавливаться. Ей пришлось зажечь три спички, прежде чем занялось пламя, – книги Партра никак не загорались. Владелец книжной лавки ничком лежал за конторкой, а его сердце, валявшееся рядом, постепенно охватывал огонь – из него вырывались язычки черного пламени и брызгали струи кипящей крови. Две книжные лавки, расположенные метрах в трехстах от этой, уже пылали вовсю, потрескивая и шипя, а хозяева их были мертвы. Всех, кто продавал Шику книги, ожидает такая смерть, а их лавки будут преданы огню. Ализа плакала и торопилась, она ни на миг не могла забыть выражения глаз Жан-Соля Партра, когда он увидел свое сердце. Сперва она не хотела его убивать, она думала только задержать выпуск «Энциклопедии» и тем спасти Шика от гибели, навстречу которой он упрямо шел. Все книгопродавцы были в заговоре против Шика, они хотели вытянуть у него все деньги, используя его страсть к Партру, они всучивали ему старую одежду, не имевшую никакой цены, и трубки с какими-то там отпечатками, они заслужили свою участь. Вдруг Ализа увидела слева от себя еще одну витрину с выставленными в ней переплетенными томиками. Она остановилась, перевела дух и вошла в лавку. Хозяин тут же подошел к ней.

– Что вам угодно? – спросил он.

– У вас есть Партр?

– Конечно, – ответил он. – Но, к сожалению, в данный момент я не могу предложить вам наиболее редкие издания, потому что все они обещаны моему постоянному покупателю.

– Шику? – спросила Ализа.

– Да, кажется, его зовут именно так.

– Он больше у вас никогда ничего не купит.

Ализа подошла к хозяину лавки и, словно невзначай, уронила платок. И когда тот, кряхтя, нагнулся, чтобы его поднять, она быстрым движением вонзила сердцедер ему в спину. Тут она снова расплакалась и задрожала, а хозяин упал лицом на пол, и она не посмела взять свой платок, потому что он стиснул его застылыми пальцами. Она извлекла сердцедер, между его концами было зажато сердце книготорговца. Ализа раздвинула концы инструмента, и маленькое светло-красное сердце упало на пол и покатилось к своему бывшему владельцу. Надо было торопиться. Ализа схватила кипу газет, чиркнула спичкой, сделала факел, швырнула его под прилавок и завалила остальными газетами, потом сняла с ближайшей полки дюжину томиков Николя Каласа и кинула их туда же. Распаляющееся пламя, дрожа и пыша жаром, охватило книги. Прилавок разом занялся и затрещал, магазин наполнился смрадным дымом. Ализа спихнула в огонь еще один ряд книг, ощупью пробралась к двери, сорвала, выбегая, ручку, чтобы никто туда больше не вошел, и помчалась дальше. Глаза у нее щипало, а волосы